ПАРИ
Чудесный сентябрьский день. Только что прошёл
дождь. Босоногие солнечные лучи отплясывали в
лужах искромётный танец.
Казалось, весь мир лучился от счастья,
наслаждаясь щедрым теплом первоначальной осени.
Людмила Островая в лёгком шёлковом платье и
широкополой шляпе медленно шла по улице,
улыбаясь сама себе. Она не заметила, как молодая
роскошная девушка выбралась из шикарной машины и
бросилась к ней.
- Люда! Люда! - закричала девушка, - Островая!
Постой!
Людмила оглянулась и удивлённо оглядела,
окликнувшую её особу.
- Снегирёва?! Ты?! Ленка!
- Ну, да, я! Кричу, кричу, а ты ноль внимания.
Она обернулась к автомобилю и сказала
высунувшемуся водителю, - Игорёк, подъедешь сюда
через часок.
- Муж?- спросила Людмила.
- Скажешь тоже, - фыркнула Лена, - шофёр. Личный. Я
замужем за Кобзевым. Слыхала о таком?
- Ну, как же, - усмехнулась Люда. - Не скучно тебе?
- Ой, скучно, - вздохнув, призналась Лена, - Вот, еду
к Косталёву:
- К Косталёву?
- Ну, да, банкир, меценат, любитель живописи.
- А слышала:
- Представляешь, Маразини приобрёл.
- Подлинник?
- Естественно! Помнишь его <Пиршество в лунную
ночь>?
- Ещё бы!
- Я и забыла! Ты же у нас помешана на живописи. Жаль,
что художником не стала.
- Таланта нет:
- Ой, не прибедняйся. А кстати, ты замужем?
- Нет.
- Ну, вот, это ты зря! А чем занимаешься?
- Работаю.
- Где?
- Хожу на сухогрузе <Гаранин и компания>.
- Официанткой?
- Вроде того, - засмеялась Людмила.
- И подолгу плаваете?
- Ходим месяцев по шесть.
- Ой! Вода, вода:
- Я люблю море. И путешествовать мечтала с детства.
- Слушай, а поехали со мной к Косталёву!
- По-моему, это неудобно, да и одета я:
- Ерунда! Когда ты ещё сможешь увидеть подлинник
Мазарини?!
- Действительно: А у тебя близкие отношения с
этим банкиром?
- Ха! Близкие, дружим, общаемся, - Елена вздохнула, -
признаюсь тебе, дело прошлое: Я обхаживала
Серёжку целый год!
- Какого Серёжку?
- Ну, Косталёва! Разочаровалась. А тут Кобзев
подвернулся, ну, я и вышла. Веду теперь жизнь
светской львицы. Тоска порой смертная! Но всё же
лучше, чем официанткой по морям таскаться.
- Давай посидим чуток за столиком. Не могу долго
стоять на этих чёртовых шпильках.
Они присели за столик уличного кафе и заказали
мороженое.
- А ты не боишься, что я соблазню твоего Косталёва?
- спросила Людмила.
- Ты? - усмехнулась Лена, - ладно, тебе, Людка,
чудить! Не чета тебе зубы обломали.
- А всё-таки?
- Давай пари! - зажглась Лена, - ставлю свой
загородный дом, что он тебя и не заметит!
- Извини, - засмеялась Люда, - у меня загородного
дома нет:
- А бабкина дача? Цела?
- Дача, да.
- Давай твою дачу против моего дома!
- Давай!
- Молодой красивый! - окликнула Лена официанта, -
разбей!
- Извините, дамы, но у нас ничего бить нельзя, -
ответил юноша вежливо.
- Не волнуйся, целым останешься, руки разбей.
Спорят дамы! Не видишь что ли?! И счёт! Живо!
- Пошли, - обратилась Лена к Людмиле, - Игорёк
подъехал.
- И где намечается пир?
- В выставочном зале <Куприна>, а потом картина и
хозяин отправятся домой. Сам Косталёв на
тусовках долго не остаётся, но для гостей зал
снят до утра.
Люда сидела в шикарном авто рядом с ослепительно
нарядной Еленой и думала, что одета, она, конечно,
более, чем скромно, но не в этом суть:
Едва они вошли в зал, как хозяин сразу устремился
им навстречу, - Леночка! Счастлив тебя видеть! А
где Силантий Григорьевич?
- Позднее прибудет.
- Ты с подругой?
- Угадал. Моя школьная подруга Людмила Островая.
- Очень приятно, Сергей Косталёв.
Елена кого-то заметила среди гостей, - вы тут
пообщайтесь, я на минуточку.
- Минуточка у Елены не меньше часа, - усмехнулся
Косталёв, - интересуетесь живописью? - спросил он
Людмилу.
- Да, очень. Елена сказала, что вы приобрели
подлинник Мазарини, вот я и не удержалась:
- Правильно сделали, Людочка. - Вы знаете, чем
особенно интересно это полотно?
- Хотелось бы услышать.
- О! Сейчас я вам расскажу. Пойдёмте, подойдём
поближе, - он взял её под локоть и повёл к полотну.
<Пиршество в лунную ночь>, действительно
завораживало. Людмила уже полчаса не могла
оторваться от картины. Ей казалось, что это она
там, на лесной поляне среди лунных бликов и
отблесков факелов.
- Вы знаете, однажды моего деда попросили сделать
копию с копии этой картины. Я была тогда совсем
ребёнком:
- Ваш дед художник? Ну, да! - Косталёв хлопнул себя
по лбу, - я ещё подумал фамилия знакомая! Конечно,
конечно Михаил Островой! У меня есть несколько
картин вашего деда.
- Польщена:
- Нет, серьёзно.
- А что вы думаете о силуэте в правом верхнем углу?
- спросила Людмила.
- Мнения специалистов расходятся:
- Нет, я хочу знать, что думаете именно вы?!
- Я?.. - его губы дрогнули в улыбке, - а что думаете
вы, Людмила?
- Я думаю, что великий мастер изобразил призрак
своей внезапно исчезнувшей возлюбленной. Ведь её
так и не нашли:
- Да, да, странная история. Дело двигалось к
свадьбе и вдруг, она исчезает! Непостижимо!
Должно быть, с ней случилось несчастье:
- Ну, почему именно несчастье? - спросила Людмила,
- может быть, она просто расхотела выходить
замуж:
- Сбежать из-под венца с великим мастером?! Уму
непостижимо! Почему же она не сказала об этом
прямо?
- Видимо, потому, что он был великим: Не хотела
подрывать его авторитет:
- Интересная версия.
- Людочка! - внезапно сказал он, - а что если нам
сбежать с этого пиршества и наедине поговорить о
живописи, рассмотреть различные версии?
- Я не против, улыбнулась она, - а как же ваши гости?
- А! - махнул он рукой.
- А картина?
- Её прекрасно охраняют.
- Ну, я не знаю:
- В моей квартире есть не менее ценные шедевры! Вы
не будете разочарованы! Уверяю вас!
- Ну, хорошо, вы меня уговорили.
- Уйдём по-английски.
Они зашли за картину и оказались в мастерской. За
столом сидели четверо мужчин.
- Подгони машину, мы уезжаем, - обратился Косталёв
к одному из них.
Дверь из мастерской сразу выходила на улицу.
Вскоре все шестеро сидели в автомобиле.
Через десять минут были на месте. В квартиру с
Косталёвым и Людмилой поднялись трое. Остальные
остались внизу.
Сергей не обманул. Несколько комнат в его
квартире, действительно, были похожи на галерею.
Люда переходила от одного полотна к другому и
никак не могла насмотреться.
- Вы очень интересная девушка, - тихо сказал
Сергей.
- Вы тоже: интересный:
- Спасибо. Может быть лёгкий ужин?
- Не возражаю. Я люблю шампанское.
- О! Сколько угодно!
Из столовой они переместились в спальню. Людмила
усердно доливала шампанское в бокал, не
сводившему с неё глаз мужчине.
- А, знаешь, гусары, пили из туфелек дамы?- спросила
она лукаво.
- Я тоже могу! Какой у тебя размер?
- 38.
- О! Наливай!
Людмила сняла туфлю и наполнила шампанским, -
выпьешь?
- Запросто!
Он принял из её рук импровизированный бокал.
Половина влаги расплескалась на ковёр.
- Поедем в Эмираты? - сказал он.
- Не могу:
- Почему?!
- Мне на работу.
- К чёрту работу! Я сделаю для тебя все, что ты
захочешь!
- Всё-всё?
- Всё!
- Тогда позволь мне после ночи любви взять отсюда
самое дорогое с моей точки зрения.
- Кроме картин, - сказал он неожиданно трезвым
голосом.
- Кроме картин, - согласилась она.
- Бери!
- Нет, Серёженька! Так дело не делается! Ты напиши
бумагу, что ты разрешаешь. Поставь подпись.
- Ну, ты даёшь! - Он взял бумагу, - что писать-то?
- Я Сергей Аркадьевич Косталёв удостоверяю этой
бумагой, что Людмила Витальевна Островая может
вынести из этой квартиры всё, что захочет в
единственном экземпляре, кроме картин.
- Пожалуйста!
- Подпиши!
- Слушаюсь.
- А теперь идём к твоим охранникам. Ты покажешь им
эту бумагу и прикажешь помочь мне. И пусть не
задают никаких вопросов.
- Ха! Ты что рояль хочешь вынести?!
- Ты обещал.
- Да, за ради бога! Неси рояль!
Они вышли в комнату, - парни, - окликнул Косталёв
охрану, - дама, уходя отсюда, возьмёт с собой одну
вещь. Вы ей поможете. И никаких вопросов! Чтоб
выполнили точь-в-точь. Не дай бог вам ослушаться!
- Не волнуйтесь, Сергей Аркадьевич.
- Ну, вот, видишь?! Идём допивать шампанское.
Он упал на постель, - наливай во вторую туфлю!
- А тебе не хватит? - ласково спросила Людмила.
- На донышко. Я обязательно должен выпить и из
второй.
Людмила нашла на полу вторую туфлю и налила
вино:
Не успел он допить его, как она жадно прильнула к
его рту, навалившись всем телом.
- Ты придушишь меня, - прошептал он, освобождаясь, -
дай я разденусь.
- Я сама раздену тебя. Ты только молчи! Пожалуйста,
- её губы скользнули по его подбородку, - молчи,
прелесть моя, мой сладкий мальчик, я буду ласкать
тебя так, как тебе и не снилось.
- Ненасытная:
- Да, дорогой, да.
Она действительно оказалась ненасытной. Ему и не
снилось, что на свете бывает такая страсть.
- Ты любишь меня, чёрт возьми?! - спросил он, в
очередной раз, находясь на грани потери сознания.
В ответ она воркующее рассмеялась, и её волосы,
струясь, упали ему на лицо.
- Я сейчас умру! - выдохнул он.
- Не умрёшь, ты мне нужен живым:
- Верю!
- На выпей, - она поднесла к его горячим губам
прохладный бокал.
Он жадно осушил его. И провалился в глубокий сон.
Людмила с минуту задумчиво смотрела на него:
- Сладкий мальчик, - прошептали её губы.
Она оделась и выпила кофе. Потом довольно долго и
старательно одевала спящего Сергея.
- Конечно, не так элегантен, как вчера, но сойдёт, -
вздохнула она и позвала, - Охрана!
Парни с топотом ворвались в спальню.
- Чего так шумите?
- Так кричали!
- Не кричала, а позвала. Значит, вечерний приказ
хозяина помните?
- Помним.
- Берите и несите!
- Кого?! Куда?!
- Хозяина вниз в машину. Мы уезжаем.
Парни растерянно переглянулись. Вытерли пот со
лба. Такого они не ожидали, но ведь известно, что у
богатых свои причуды.
Мирно посапывающего Сергея Косталёва банкира и
мецената вынесли на руках их квартиры и
погрузили в автомобиль.
- Я за руль, - сказала Людмила.
- Нет, такого приказа не было, - заупрямилась
охрана.
Людмила сунула им под нос бумагу, - читайте.
Охрана топталась на месте и пыхтела. Потом долго
шепталась меж собой. Наконец, парни
капитулировали, спросив на прощанье, - а Сергей
Аркадьевич нам позвонит?
- А как же!- весело откликнулась Людмила.
Сентябрьская ночь была довольно тёплой. Ветер
нежно дул на первые жёлтые листочки и сорвав их с
ветки, разносил по городу, как стайку бабочек.
За городом пахло совсем иначе: Зелёная мокрая
трава и лес, вплотную подошедший к шоссе, дышали
свежестью.
Автомобиль послушно летел, едва касаясь колёсами
дороги:
Подъехав к даче, Людмила с опозданием пожалела,
что не прихватила охрану.
- Как же я его сокола из машины выгружать буду? -
думала она.
Остановившись у калитки, она вспомнила о двух
братьях Анисимовых заядлых дачниках, рыбаках и
охотниках.
Залаяла собака.
- Тихо, Черныш, тихо. Это я Люда.
Собака тихо заскулила. Людмила открыла калитку и
постучала в окно террасы.
- Кто там? Кого леший принёс? - раздались два
сонных голоса.
- Мужики! Помощь нужна.
- Людмилка никак, - сказал один брат другому.
- Народе того, - отозвался другой.
- Ты чего не спишь? - из окна высунулись две
сонных головы.
- Тут такое дело, - вздохнула Людмила, - я любовника
на дачу привезла и никак его не выгружу.
- Ну, ты даёшь!
- Поможете?
- Знамо, поможем. Дело соседское. Мужик-то хоть
стоящий?
- Да, вроде, ничего.
Братья, как были в семейных трусах и белых майках,
вылезли один за другим из окна и пошли за
Людмилой.
Выгрузив мецената и банкира из автомобиля, они
аккуратно уложили его на постель.
- Раздеть или сама справишься? - спросили они с
любопытством.
- Сама. Спасибо, мужики! Чего бы я без вас делала.
- Дело соседское, - сказал один брат.
- Зови, если что, - добавил, зевая другой.
- Пошли мы досыпать.
- Ага.
- Фух! - Людмила сдула со лба прядь волос, - сейчас
мы тебя голубчика разденем.
Спустя полчаса она рухнула рядом с ним и с
удовольствием заснула.
Где-то тихо прокуковала кукушка:
Было слышно, как в саду падают яблоки и груши.
Пахло мёдом и ещё чем-то непонятным и
соблазнительным.
Сергей проснулся рано утром и впал в ступор.
Он ничего не понимал! Точно помнил, что засыпал в
своей постели в объятиях женщины:
Женщина была на месте. А квартира!
- Где я?! - закричал он, - Где я?!
- Доброе утро, дорогой, - тихо сказала Людмила, -
чего ты так кричишь?
- Где моя квартира?
- На месте. Где и была.
- А я?
- А ты у меня на даче.
- Но:
- Ты же сам сказал, что я могу взять самое ценное с
моей точке зрения.
- И ты взяла меня?
- Как видишь.
- Ты меня похитила? - спросил он успокоившись.
- Нет, дорогой, просто взяла, - она потрясла перед
его носом подписанной им бумагой.
- Выходит я твой пленник?
- Нет, ты моя частная собственность.
- А что должна делать собственность?
- Умыться.
Умывались они из огромной замшелой бочки. Вода
была тёплая, несмотря на сентябрьское утро.
Потом они завтракали чёрствым хлебом и свежими
яблоками.
- Как вкусно, - вырвалось у Сергея.
Людмила молча улыбнулась.
Потом они пошли к роднику за водой. Взяли четыре
ведра и весело ими гремели. Идти было довольно
далеко. На одной из полян была такая сочная
густая трава и море цветов, что им захотелось
присесть. Жужжали пчёлы и шмели, порхали бабочки.
Они долго целовались, шептали друг другу никому
непонятные, кроме влюблённых слова.
- Знаешь, мы, кажется, шли за водой, - выдохнул он.
- Я припоминаю:
- Всё-таки надо идти, иначе придётся здесь
ночевать:
Когда они вернулись домой с водой, то обнаружили
свежий хлеб, баночку мёда, запеченную картошку и
рыбу.
- У тебя есть добрый домовой? - спросил
удивлённый Сергей.
- Даже два, - улыбнулась Людмила.
- Ну-ну, - Сергей жадно набросился на еду, -
вкуснятина! Язык проглотишь!
- Ты с языком поосторожней, - сказала она лукаво, -
он мне самой нравится:
- Хулиганка!- Сергей брызнул в неё родниковой
водой и тотчас был атакован.
- Сдаюсь! - закричал он, - позволь поесть.
- Ладно, уж, ешь.
Весь день они провалялись на сеновале, а вечером
купались в озере и слушали, как поют за той
стороне у костра дачники.
- Хорошо здесь,- сказал Сергей, - живут же люди!
Людмила услышала в его голосе нотки искренней
зависти:
Незаметно прошла неделя. Сергею не пришло в
голову поинтересоваться - почему же молчит его
сотовый.
А молчал он по одной единственной причине - был
отключён.
Вечером в субботу Людмила оторвалась от Сергея и
тихо сказала, - мне нужно тебе кое-что сказать.
- Ты хочешь выйти за меня замуж?
- Нет.
- Не хочешь?!
- За частную собственность замуж не выходят, ей
просто пользуются, - попыталась она отшутиться.
- Нет, серьёзно, ты выйдешь за меня?
- Сергей! Ты помнишь Елену?
- У меня ничего с ней не было, - насупился он.
- При чём здесь это, - отмахнулась она.
- Я тебя не понимаю
- Лена моя подруга. Мы долго не виделись.
Встретились. Разговорились. Ну и она сказала,
что:
- Что же она сказала?
- Что тебя невозможно соблазнить:
- Что?!
- Короче мы поспорили.
- И что?!
- Я выиграла! Ты на моей дачи! В моей постели!
- Понятно: - протянул он, - и много выиграла?
- Загородный дом.
- Поздравляю. Где мой телефон?
- На столе.
Сергей нашёл сотовый, разблокировал, набрал
номер, - Станислав?
Трубка радостно взвизгнула и защебетала.
- Я на даче. Всё нормально. Сегодня приеду.
Он молча оделся, присел на старый дедовский стул,
- ты ничего не хочешь мне сказать?
- Я всё сказала.
- Значит, я не был самой ценной вещью:
Она не ответила.
- Ладно, я пошёл.
Она слышала, как хлопнула калитка, как тихо
завелась машина и уехала прочь.
Людмила подумала, что всё к лучшему. Завтра
сухогруз <Гаранин и компания> уходил в рейс.
Прибрав в доме, Людмила заглянула к братьям,
велела распорядиться урожаем по собственному
усмотрению и просила присматривать по мере
возможности за дачкой.
- О чём речь, - сказал один из братьев.
- Не в первый раз, - добавил другой.
- А за мужиком-то кто присмотрит?- сказал старший.
- Найдутся, кому присмотреть, - усмехнулась
Людмила.
- А ты бы не бросала добро без присмотра, -
вздохнул младший.
- Мне завтра в рейс.
- Возьми с собой.
- Смеётесь?!
- Нет, а что?
- Ничего. Спасибо вам за всё.
- Мы, что.
- Всегда рады по-соседски помочь.
Сергей метался по квартире, как лев, насильно
выпущенный на свободу:
Он схватил трубку после первого же звонка.
- Алло!
- Здравствуй!
- Здравствуй.
- Я хотела извиниться, Серёжа. Я не хотела делать
тебе больно.
- Ты где?!
- В порту.
- В порту?!
- Да, прощай.
- Люда!
В трубке звучали короткие гудки.
- Люда! Люда! Я тебя простил! Ты где?!
- Надо звонить Ленке, - сказал он сам себе, - нет,
лучше ехать. Свиристелка чёртова! И как на ней
Кобзев женился?! Совсем мужик без глаз и без
головы! - злился Сергей.
Елена на его счастье была дома.
- Адрес давай! - заорал на неё с порога Косталёв.
-Какой адрес? Чего ты орёшь?
- Людмилин.
- Ха! А она тебе не оставила?
- Нет. Я торопился, уехал, не взял.
- Не взял он. Сейчас запишу.
- И телефон рабочий. Домашний.
- Телефонов не знаю.
- А где она работает?
- На сухогрузе <Гаранин и компания>. Официанткой.
-Кем?!!!
- Официанткой. Чего орёшь? С цепи сорвался?!
- И ты в мой дом притащила официантку?!
- Официантка, не человек что ли? - усмехнулась
довольная Елена, - и к тому же я притащила её к
тебе не в дом. И в твою постель я её не укладывала,
- добавила она ядовито.
- Это верно, ты заметила, - хмуро обронил Сергей, -
ну как расплатилась?
- Ты о чём?! - Елена вызывающе вскинула бровь.
- Дом-то загородный ты проспорила! - зло выдохнул
он.
- А ты про это: Не взяла Людка дом. Отказалась. Ну,
я навяливать не стала.
- Ещё бы! Станешь ты! И как таких, как ты земля
носит?!
- Ой! Держите меня! Святой нашёлся. Чья бы корова
мычала.
- Замолчи! - рыкнул Косталёв и ушёл, изо всей силы
шарахнув дверью.
- Чего он приходил-то? - спросил появившийся на
пороге Кобзев.
- Любовницу ищет.
- Да. Она потерялась?
Елена усмехнулась и закурила.
- Вот, уж не думал, что от таких, как Косталёв
любовницы сбегают, - пробормотал озадаченный
супруг.
Людмила жила в старой девятиэтажке. В уютном
дворе играли дети и носились собаки. Но сам дом
имел печальный обшарпанный вид и был похож на
потерянного в этом мире никому ненужного старика.
Людмила жила на 8 этаже. Лифт не работал.
Сергей махнул рукой и стал подниматься по
лестнице.
На его решительный звонок дверь не открывалась.
Он звонил и звонил, уже не отрывая палец от кнопки
звонка.
Открылась дверь напротив. Оттуда высунулась ярко
накрашенная старушка лет восьмидесяти.
- Вы чего хулиганите, молодой человек? - спросила
она строгим хорошо поставленным голосом.
- Мне нужна Людмила Островая.
- Так её нет. И будет она не скоро.
- Она уехала на дачу?
- Нет, молодой человек, Людочка ушла в рейс. А Мотю
мне оставила.
- У Люды есть ребёнок? - тихо спросил Сергей.
- Какой ребёнок?! - возмутилась старушка, -
здоровы ли вы молодой человек?! Мотя это кот.
- Матюша! - позвала она, - покажись!
Здоровый пушистый кот тигрового окраса появился
из-за двери.
- Мяу! - сказал он густым басом, повернулся, с
достоинством пошевелил огромным хвостом и
неспешно удалился.
- А когда она вернётся? - спросил обескураженный
банкир и меценат.
- Через шесть месяцев, вестимо, - ответила
старушка и закрыла дверь.
Косталёв помчался в порт.
- Верните сухогруз <Гаранин и компания>! -
требовал он у начальника порта, - я заплачу любые
деньги!
- Это невозможно, отвечал тот, - при всём моём
уважении к вам.
Косталёв сел на стул и заскрипел зубами.
- Анастасия Фёдоровна! Воды! - закричал начальник
порта.
Полная седовласая дама тотчас возникла в
кабинете, - вы ему Илларион Максимович, лучше бы
из своей фляжки налили. Вода здесь не поможет.
- Анастасия Фёдоровна! Вы как всегда правы. Вот,
выпейте! Наипервейшее успокоительное средство.
- Спасибо, - Косталёв сделал один глоток.
- Не могли бы вы сказать, что же произошло? -
осторожно поинтересовался начальник порта.
- На сухогрузе <Гаранин и компания> есть
официантка Людмила Островая. Она моя невеста.
- Людмила сама дала вам эту информацию?
- Ну, не совсем:
- На сухогрузе <Гаранин и компания> нет
официантки Людмилы Островой.
- Значит, её там нет? - растерянно спросил
Косталёв.
- Ну, почему же, она там. Только Людмила Островая
не официантка, она штурман.
- Кто?
- Старпом.
- А: Дайте мне ещё выпить из вашей фляжки.
- Пожалуйста, пожалуйста.
- Да, не волнуйтесь вы так, - сказала Виктория
Фёдоровна, - вернётся ваша невеста.
- Когда?
- Через шесть месяцев.
- Через шесть месяцев! Вдумайтесь в то, что вы
говорите!
- Ничего, разлука укрепляет истинные чувства.
- Я этого не вынесу!
- Вынесете, голубчик, уверяю, вас вынесете. У нас
все ходят на 4-6 месяцев. У всех жёны. И все выносят.
- Но я не жена! - закричал банкир и меценат.
- Ничего, дело поправимое.
- У-У!
- Простите, я хотел сказать, муж. В смысле пока
жених.
Вернувшись, домой, Косталёв повесил на стену
большой календарь. На нём он отмечал красным
фломастером каждый прожитый день.
По ночам он лежал в одиночестве в постели и
представлял, как сухогруз идёт по морю, заходит в
порты и толпы аборигенов спешат навстречу
Людмиле, а она сажает их в корзины и заносит в
каюту.
- Один, два, три, четыре, - считал Косталёв, -
тысяча: - он погружался в сон и во сне ненасытные
губы Людмилы терзали его жаждущее её ласк тело.
- Так с частной собственностью не поступают, -
бормотал он во сне, - частную собственность
берегут и лелеют. Пылинки, между прочим, сдувают.
И люди с портретов в его галереи соглашаясь,
кивали головами, - да, да, совершенно верно.
Частная собственность дорогого стоит.
И на пейзажах шумели согласно листья деревьев, -Да,
да, за частной собственностью глаз да глаз нужен.
Грустили безмолвно натюрморты, истекая соками
плодов и моргая крыльями бабочек.
: Наконец настал день, когда сухогруз <Гаранин и
компания> вернулся из долгого странствия.
В воздухе пахло мимозами и растаявшим снегом.
На берегу толпились женщины и дети.
Косталёв стоял в толпе с букетов из белых и алых
роз. Он чувствовал себя мальчишкой. Сердце его
трепыхалось в груди, как птенец, пытающийся
взлететь.
Наконец он увидел её. Она шла в форме. Неторопливо.
Немного вразвалочку.
- Как же я сразу ничего не заметил в её походке, -
подумал он запоздало.
- Люда, - окликнул он тихо.
Она удивлённо обернулась, - Серёжа?
- Твой сладкий мальчик:
- Серёжа! - она обняла его крепко-крепко. - Вот, уж
не ждала.
- Поедем, - сказал он тихо.
- Куда?
- В ЗАГС.
- Куда?
- Ну, у нас же сегодня свадьба!
- Ты шутишь, Серёжа?! Этого не может быть!
- Может, ты забыла, кто я?!- спросил он серьёзно.
- Помню, - рассмеялась она, - частная собственность.
- Люда! Умоляю! Не позорь меня перед лицом всего
города!
- В смысле?!
- Ну, я ресторан снял на два дня. Гости прибудут.
Мэр, губернатор: И вообще вся элита!
- С ума сойти! - рассмеялась она. - А если я не
соглашусь?
- Утоплюсь на твоих глазах!
- Спасу!
- Спаси! Ты ведь не погубишь репутацию делового
человека?! - спросил он жалобно как ребёнок.
- Не погублю. Ребята! - закричала она, - приглашаю
всех на свадьбу!
- На чью? Когда? - загалдели вокруг.
- На мою. Гулять будем сегодня вечером, да, Серёж?
- Да. Всем прибыть в восемь вечера к ресторану
<Магнолия>. Не опаздывать, - строго проговорил
банкир и меценат.
Уже в машине Людмила сказала, - только
обязательно нужно съездить за моими соседями.
Это два брата. Помнишь, добрых домовых?
- Припоминаю. Не волнуйся, Доставим. Ты немного
отдохнёшь, а потом на регистрацию.
Она улыбнулась.
- Люд!
- Чего?
- Я думал тогда, что сойду с ума! Всё во мне
перемешалось - обида, любовь, чувство
уязвлённого самолюбия. Перекипело. Всё стало
паром, и только любовь осталась. Ты только больше
не заключай на меня пари. Ладно? Старпом!
- Обещаю, - её губы нежно прильнули к его губам, -
сладкий мой мальчик.
Наталия Антонова